Geary, P. The Myth of Nations: The Medieval Origins of Europe. Princeton, 2002. – XII + 199 p.

Geary, P. The Myth of Nations: The Medieval Origins of Europe. Princeton, 2002. – XII + 199 p.

Как не что другое, этническая история может быть поставлена на службу риторике агрессивного национализма. Сама научная история в ее современном обличии возникла в XIX веке в качестве прямого порождения и инструмента европейских националистических идеологий. Она изначально была и в основном остается подчиненной такому образу народов и государств, который является фактом нашего времени. По мнению выдающегося американского историка Патрика Гири, история в нашей культуре способна сыграть и другую роль. Все зависит от нашей потребности и воли. Из грандиозного самообмана историческая наука может стать критическим инструментом нашего мышления.

«Эпоха переселения народов» – образец посеянного руками историков патриотического недоразумения. Гири принимает на себя роль критика. В самом понятии акцент сделан на «переселении». Мы поступим рассудительно, если спросим себя еще и о том, что мы подразумеваем под словом «народ»?

Прежде всего потребуется отметить нашу зависимость от мира представлений древних авторов, которые оказываются для нас источниками нашей осведомленности. Рим и Греции виделись им «обществами». Варвары – «племенами». Римская империя сделала римлянами половину света. Быть римлянином – социальный навык и правовое определение. Римлянами становятся, до цивилизации умственно и нравственно дорастают. Варварами родятся. Кому не дано жить в цивилизованном обществе, тех заведомо не может сплотить ничего, кроме глухого, животного зова крови. За подобными описаниями варварских «народов» и «переселений» в конечном счете встает античный стереотип понимания того, как соотносятся «цивилизация» и «варвары». Античные писатели загоняют себя в интеллектуальный тупик тем, что не признают у варваров наличия «общества», видят в них сплошные «народы», отправляют само понятие «народ» куда-то в область биологии. Едва ли мы обязаны плестись в хвосте чужих идеалов и интеллектуальных способностей.

Если варварский мир разрушил Римскую империю, то это потому, что сначала Римская империя разрушила варварский мир. Рим и был настоящей причиной тех катаклизмом, которые потрясли Европу и в конечном счете привели к катастрофе его. Военный, политический, культурный пресс империи уничтожал устоявшиеся формы жизни той части Европы, которая оставалась за ее границами. Завороженные величием и богатствами цивилизации средиземноморского юга, варвары стремились к тому же. Успех предприятия был настолько полным, что к концу античности, когда готы, бургунды, франки оказались хозяевами Римской империи, для них было уже совершенно невозможно представить самих себя, не прибегая к этнографическим, политическим, нравственным категориям древнего Рима.

Варварские народы, в конечном счете утвердившиеся на территории Римской империи, стали продуктом драматического кризиса традиционных варварских обществ, который разразился с конца II века. Новые народы, отныне построенные для войны, совпадают с войском. Присоединяя разрозненные группы искателей приключений, ассимилируя разбитых врагов, новые германские племена слагались из разных людей, которые собирались вокруг относительно небольшого ядра и очень скоро начинали чувствовать себя сопричастными этому ядру и его этнической традиции. Имя единого народа и было средством организовать людей. Подлинная этническая история «эпохи переселения народов» – это история непрерывного изменения, радикального нарушения преемственности, политических и культурных зигзагов, замаскированных повторяющимся присвоением старых слов для определения новой реальности.

Забирая власть, варвары не думали разрушать Римскую империю. Она их интересовала как готовый источник знаков жизненного успеха и материальных средств. На землях империи они искали ее благ. Настоящая борьба между римским правительством и ними развертывается за передел наличных административных и, следовательно, финансовых ресурсов. Варварские королевства стали прямым продолжением административных форм Римского государства.

Ответственный взгляд историка открывает преходящую самобытность этнических и политических единств, их характер процессов, наконец, их дискурсивную природу. Народы – умственные явления, из которых родятся человеческие поступки. Взятые в исторической перспективе, внешне они выглядят движущимися из прошлого в будущее монолитами. Сплошь и рядом мы примерно так и выражаемся. Это не лишено смысла, но чересчур образно. К тому же, лучшим образом народной жизни, по запоминающемуся определению П. Гири, могла бы служить река Гераклита, в которую нельзя вступить дважды. В глазах наблюдателя, всерьез желающего смотреть и видеть, народы предстают беспрерывным процессом становления народов.

Тип:  Рецензия